В женской тюрьме понятий как таковых нет. Да и трудно себе представить, как матери, жены, чьи-то дочери, одним словом, женщины, будут жить по «неписаным законам». Конечно, как и в любом общежитии, есть негласные правила, которые свято соблюдаются. Здесь так и было. В камере была «старшая», которую назначает сама камера, - естественно, если на этого кандидата давала согласие администрация. Главное, чтобы у старшей и у администрации не было никаких противоречий, - дабы не допустить волнений. В обязанности старшей входит: поддержание порядка в камере, недопущение каких-либо драк и конфликтов, естественно, она отвечает за любое происшествие, а также за наличие запрещенных предметов в камере. Причем если запрещенные предметы кто-то пытается пронести, то в обязанности старшей входит либо немедленная выдача этого предмета администрации в добровольном порядке, либо - в случае отказа владельца - старшая должна была сообщить об этом администрации. Конечно, как и везде, существуют свои маленькие исключения и тайны.
ПРАВИЛА ЖЕНСКОГО ОБЩЕЖИТИЯ
Камера была большая, на 42 человека. Кровати были почти все заняты. Кровати двухъярусные, в два ряда. Только четыре места не имели второго этажа, они располагались в противоположном от двери конце камеры. Это место называлось «поляна». Здесь спала старшая, ее помощницы, просто приближенные или те, кто довольно долго находится в заключении. Кто будет спать на «поляне», всегда определяет старшая. Кухня и туалет отделены от основного помещения. На кухне четыре стола, два больших и два маленьких. За большими столами ели все, за маленькими - те, кого туда приглашали. За одним из маленьких столов ела сама старшая и ее окружение. Садиться за чужой стол запрещено - если, конечно, тебя не пригласят. На кухне были все минимальные удобства: телевизор, холодильник. Света мне сказала, что до двух месяцев я не могу пользоваться пультом и включать те передачи, которые мне хочется посмотреть, если они не совпадают с выбором тех, кто сидит более двух месяцев. По пользованию туалетом тоже были правила. В этой комнате находился душ, две раковины и три унитаза. Душем можно было пользоваться с восьми утра и до восьми вечера в любое время. Утром до восьми часов в душ ходили только те, кто сидел долго, также и вечером, уже после восьми. Стирать можно только в свой постирочный день, который тебе назначали. Конечно, нижнее белье, носки можно было стирать каждый день, но не злоупотреблять. Были даже правила по пользованию унитазами. Здесь тоже была своя иерархия. Новенькие - на первый, после двух месяцев и до года - на второй, и те, кто свыше года, - на третий.В камере проводилась уборка два раза в день, утром и вечером. По выходным дням - генеральная уборка кухни, самой камеры и туалета. Дежурить должны были все по графику - кроме тех, кто сидит больше года. Отказ от дежурства не допускался, да и при мне никто не отказывался. За плохое дежурство могли наказать еще несколькими днями. При этом само дежурство можно было продавать, кроме первого, один раз ты должен это сделать сам. Стоимость дежурства - две пачки сигарет, причем недорогих, ну, и на свое усмотрение можно было еще что-то дать из продуктов. В дни генеральной уборки всегда составляли списки: кто что будет мыть, в основном эти списки были из новеньких. Продавать такое дежурство было нельзя.
В камере также были люди, которые помогали старшей следить за порядком. Так, Света была ответственной за чистоту, она составляла графики дежурств, определяла списки и имела сделать замечание, она почти ежедневно осматривала состояние тумбочек, и в каком порядке находятся твои вещи. Также был человек, который отвечал за прием пищи. Ее звали все Людовик. Людовик вставала раньше всех, готовила посуду, резала хлеб, принимала завтрак, обед и ужин. Она точно знала, сколько порций брать, сколько хлеба и т.д. Были еще две девушки, которые помогали старшей регулировать различные вопросы, например, конфликтные ситуации, т.е. это были советники.
Почти все, кто находился в камере, были поделены на «семьи». «Семья»- это некоторый экономический союз, то есть, женщины начинали вместе вести хозяйство: общая еда, регулярное общение. В основном такие союзы создавались на почве взаимных интересов, а объединение было как следствие. Были и такие, кто не состоял в «семье», просто был один.
«Семья» старшей состояла из трех человек: сама «старшая», Мадлена Павловна, Диана, которая выполняла функции одного из советников, и Маша - она сидела давно и ей было просто удобно.
ИЕРАРХИЯ
Конечно, в каждой камере свои определенные правила, но основа одна. Так, в этой камере, когда ела старшая и ее «семья», на кухню заходить было нельзя, а уж тем более там сидеть. Кому-то это не нравилось, кто-то не обращал внимание. Но нарушить это никто не решался.В камере очень большую роль играло твое положение. Например, москвич ты или нет, получаешь передачи или нет, пишут тебе письма, и как часто ты их получаешь, как ты одеваешься, что ешь (свою пищу или «баланду»), можешь ли ты себе позволить продавать дежурство. Все это формировало к тебе отношение общей массы. То есть, если ты москвич и твои родственники регулярно шлют тебе посылки, делают передачи и пишут письма, значит, ты автоматически повышаешь свой статус, ну, а чтобы окончательно утвердиться, здесь уже все зависит лично от тебя.
Меня поразило, что Мадлена Павловна категорически запрещала ругаться матом, употреблять различный сленг и постоянно требовала тишины. Хамить ей никто не хамил, а если кто и был чем-то недоволен, то выражал это тихо и в кругу своих «семейниц». Конечно, запрещай - не запрещай, а все равно ругались, ссорились, но это были редкие вспышки, я объясняла это либо отсутствием воспитания, либо просто «сдали нервы».
ПРИВЫКАНИЕ
Для того, чтобы усвоить весь быт камеры, у меня ушло около недели.Те две женщины, на которых я в самом начале обратила внимание, оказались просто «семейницами». Открытого лесбиянства здесь не было, но между некоторыми возникало некое нежное чувство друг к другу, однако назвать это лесбиянством нельзя. В основном такая нежность возникала либо у тех, кто давно находился в заключении, либо у тех, кто уже имел некий опыт таких отношений до тюрьмы. Но подобное проявление чувств нехарактерно для тюремного сообщества. В любом случае, такие отношения, на мой взгляд, - дело сугубо личное.
Меня определили в первый ряд, на второй ярус, правда, поближе к «поляне». Как правило, всех новеньких кладут около «тормозов» (так называется дверь). Исключение для меня объяснялось тем, что остальные кровати были заняты. Но даже при наличии свободного места только старшая решала, можно ли тебе перелечь на другое место или нет.
Первый день был тяжелым, сама обстановка давила, да и осознание своего собственного положения все острее ощущалось. Вечер наступил быстро, познакомиться я ни с кем не успела, кое-что спросила у Светы, потом вечерняя проверка и сон. Проверки проходили два раза в день: после восьми утром, и вечером тоже после восьми.
Самое тяжелое, к чему надо было привыкнуть, это к железным кроватям. Матрацы, выдаваемые в личное пользование, были очень тонкими, железные решетки впивались в бока, уснуть было тяжело. Кроме того, я никак не могла вытянуться в полный рост, т.к. кровати были короткими для меня. И холодно, сначала всем холодно. Такой озноб бьет, что ты скручиваешься, но от этого только сводит тело, а теплее не становится. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что происходило в голове. Ты пытаешься себя успокоить, что жива, здорова, руки-ноги целы, но все равно невыносимо, каждая частица твоего тела готова просочиться через стены, решетки и все преграды, только бы опять оказаться дома. В первые дни тебя постоянно преследует тревога за близких. Ты понимаешь, что с тобой все нормально, но как им донести это? Ты пытаешься силой мысли сказать только одно: «Не волнуйтесь, со мной все хорошо! Я вас люблю!». Но остро ощущаешь, что никто ничего не услышит, и остается только ждать, что будет дальше.
Я спала плохо, точнее, вообще не спала. Дело в том, что рядом с изолятором железнодорожная станция. И вот ты лежишь и слышишь этот ужасный скрип поездов, откуда-то доносящийся лай собак, и с каждым вздохом все больше и больше погружаешься в мир, который был тебе неизвестен. Это как обратная сторона: чем дальше ты ступаешь по этой другой стороне, тем увереннее ты становишься, но тем сложнее тебе ступать, потому что каждый шаг тебя удаляет от прежней жизни, все дальше и дальше, и понимаешь, что теперь между тобой и теми, кого ты любишь, лежит непреодолимая пропасть, и моста через эту пропасть нет, и будет ли он, ты тоже не знаешь. Что ждет тебя впереди, долгим ли будет путь - все эти вопросы ты задаешь сама себе, но ответа нет. Но ты говоришь себе, что нужно всё выдержать, я должна жить, найти силы и не сломаться. И именно в такие минуты понимаешь, что все изменилось, и что ты тоже станешь другой. Потому что всю свою жизнь теперь можно разделить на «до» и «после».
Это действительно абсолютно другая реальность.
В женском отряде колонии-поселения №5 в Десногорске Смоленской области отбывают наказание 14 женщин. Живут здесь достаточно свободно: от осужденных не требуется ходить строем, их выпускают в город, предоставляют свидания без ограничений, да и сами бытовые условия все больше напоминают общежитие с удобствами, а не пенитенциарное учреждение - дамы могут пользоваться душем, стиральной машиной и комнатой для отдыха. Но, безусловно, от здешних обитательниц требуют неукоснительного соблюдения установленного распорядка. Нарушителя, как и в любом другом исправительном учреждении, ждет ШИЗО.
Женщины остаются женщинами даже за решеткой - также прихорашиваются, мечтают о любви и строят планы на будущее.
Цветы калины
В последние годы, по словам сотрудником колонии, среди «спецконтингента» все больше молодежи – 20-30 летних девушек. Еще одна тенденция – рост числа осужденных за невыплату алиментов в пользу детей.
«Эта категория не задерживается – сроки их нахождения в неволе 2-4 месяца, но многие, освободившись, через какое-то время вновь попадают к нам. После тюрьмы женщины возвращаются к привычному для них образу жизни и окружению, и их долг по алиментам только растет», - рассказывает начальник отряда колонии-поселения Светлана Бычкова.
Именно начальник отряда - первый человек, который встречает здесь вновь прибывших. Светлана занимает свою должность 10 лет, и, несмотря на то, что имеет солидный стаж работы в уголовно-исполнительной системе, именно это направление считает близким и «своим».
Светлана Бычкова говорит, что ей жаль каждую из подопечных.
Она придумывает для осужденных женщин конкурсы, проводит культурные мероприятия, в которых ее подопечные с удовольствием принимают участие. С одной стороны - развлечение, с другой - еще одна форма перевоспитания. По инициативе Светланы пять лет назад в колонии начали проводить «Цветы Калины» - творческий конкурс красоты для осужденных женщин, где они не только демонстрируют умение подать себя, но и свои таланты, и даже эрудицию. И перед стартом конкурса колония «гудит»: в коридорах и комнатах только и разговоров, что о предстоящем соревновании.
«Не все новички идут на контакт сразу, – рассказывает Светлана, - девушки разные по характеру, образу жизни, образованию, но потом потихоньку раскрываются, рассказывают о себе и начинают делиться новостями из личной жизни – кому они позвонили (у нас есть стационарный телефон для связи), кого ждут на свидание. Родители осужденных и их мужья – частые гости учреждения, в большинстве случаев мужчины своих вторых половинок не бросают».
Если женщина ждет ребенка (что здесь далеко не редкость), она находится под постоянным контролем медработника. После родов малышей, как правило, забирают родные, если такой возможности нет, тогда оставляют с мамой, выделяя им отдельную камеру. И новорожденный становится объектом особой заботы, которую проявляют как осужденные, так и сотрудники, принося из дома игрушки и пеленки-распашонки.
При колонии есть школа, если есть заказы – работает швейная мастерская.
Но женщины, независимо от статуса, остаются женщинами. И, по словам Светланы Бычковой, здешние обитательницы большинство времени уделяют внимание себе и своему внешнему виду – пытаясь похудеть, крутят обручи, занимаются гимнастикой, наводят красоту. И нередко, покидая колонию, осужденная настолько преображается, что уже в ней трудно узнать ту, прежнюю женщину.
«Мне всех их жалко, и я твердо убеждена - «от сумы и от тюрьмы не зарекайся», - говорит Светлана. – Одна ребенка в ведре утопила, другая скинула маленькую дочь с седьмого этажа, по-человечески можно по-разному относиться к их поступкам, но для меня все подопечные равны, каждая – человек, пусть и оступившийся. Хотя психологически совсем непросто слушать такие истории. Как, впрочем, и ежедневно погружаться в эту многослойную атмосферу, в которой есть место и слезам радости, и раскаянию, и злобе на окружающий мир».
Женщины остаются собой даже в неволе. Обувные полки в колонии-поселении.
История первая. Анна и ошибки ее молодости
Девушке напротив – 27, я бы не дала больше 21-го. Веселый нрав, подростковый стиль в одежде, легкость в общении, озорные глаза. Когда узнаю, за что она осуждена, на секунду думаю, что я ослышалась, или она цинично шутит: 228-я статья УК? Наркотики?
Аня появилась в «пятерке» полтора года назад – ее перевели за хорошее поведение из колонии общего режима в Орле, где она пробыла больше двух лет.
Все, что произошло с ней «до», называет ошибкой молодости. И, скорее всего, воспринимает случившееся, как затянувшееся приключение. Девушка родилась и выросла в Брянске, а учиться приехала в Москву - успела получить педагогическое образование и стать дипломированным преподавателем иностранного. А потом - люди в форме, задержание, предъявление обвинения в «незаконном приобретении и хранении», суд, наручники, колония.
«Потусить захотелось, - объясняет Анна, признаваясь, что периодически сама употребляла, - в институте это было достаточно распространено. Мама переживает, винит себя, что меня упустила. А я? Я разубеждаю ее, поскольку точно знаю, что во всем виновата сама – все это я сама сотворила своими руками».
Сегодня мама активно поддерживает дочь, приезжает, навещает. Кроме нее в колонию наведывается и любимый человек Анны, который не бросил девушку и уверяет, что ждет. Периодически шлют приветы бабушка с дедушкой, которые живут в Одессе. Единственный из родни, кто отвернулся от нее – дядя, он перестал общаться с племянницей.
Аня считает, что, несмотря ни на что, ее жизнь только начинается.
«Сначала было очень тяжело, в первый год моего срока я думала, что жизнь кончилась, помогла вера в Бога. Считаю, что сейчас, как в знаменитом фильме, все для меня только начинается», - говорит девушка.
Помимо чтения классической литературы Анна пристрастилась в колонии к рисованию – причем до этого таких талантов в себе не замечала.
Как и все ее подруги, Анна ждет то время, когда можно будет подать ходатайство об УДО.
«У вас там кризис, курс доллара растет, а мы живем в другой реальности – встречами с близкими, конкурсами… Планы после освобождения? Конечно, есть. Прежде всего, найти работу, может, меня возьмут переводчиком, хотя с судимостью устроиться будет сложно. Я больше не хотела бы попадать в тюрьму, мне надо возвращаться к нормальной жизни, заводить семью, надеюсь, что у меня все будет хорошо», - заключает девушка.
В колонии Аня открыла в себе талант к рисованию.
История вторая. Женя, ее стихи и надежды
Женя нашла новую любовь, уже будучи осужденной.
«Большие, добрые, красивые глаза,
Заботливые ласковые руки.
Все это мамочка любимая моя,
Которой не хватает так в разлуке.
Я часто вспоминаю на мгновенье
Одна слезинка, еле слышный стон -
Вот все, что выдает души смятенье
Прости меня, пожалуйста, прошу,
Вина моя перед тобой бескрайна.
Одним желаньем я теперь дышу
Твое уменьшить тяжкое страданье».
Эти стихи 30-летняя осужденная колонии-поселения №5 Евгения написала, уже будучи за решеткой. Ее полушутя здесь называют местной звездой. Женя – дважды победительница всероссийского конкурса стихов среди осужденных «Я верну потерянное имя». Сейчас она почти не пишет. По словам Жени, ее толкают на творчество негативные и грустные мысли, а то состояние эйфории, в котором она находится, отнюдь не способствует стихосложению. Дело в том, что Женя беременна, через несколько месяцев она и ее жених ждут появления на свет мальчика. И она от всей души надеется, что произойдет это уже на воле.
Ее история вполне смахивает на сюжет современной мелодрамы. Хорошая девочка из благополучной семьи с широко распахнутыми на мир глазами – единственный ребенок в семье, в какой-то момент связывается с плохим парнем, выходит за него замуж, и вся примерная жизнь вчерашней отличницы летит под откос.
Женя откровенно рассказывает о том, что муж употреблял наркотики, и также зарабатывал на этом деньги. «Я? Я боролась, пыталась его вытянуть и сама подсела. Я даже не могу понять, когда, в какой момент все пошло не так. Я думала тогда, что взять могут кого угодно, но только не меня. Я считаю, что сама во всем виновата», - рассказывает женщина.
Женя с мужем в итоге развелись. Забрали его, следом ее. Та же 228-я статья УК, и приговор суда - шесть лет колонии.
Пять месяцев назад Женю отпустили в отпуск домой (есть такая практика в колонии). Она встретилась с бывшим молодым человеком, с которым была знакома еще до свадьбы. Чувства вспыхнули вновь.
«Его ничуть не смущает мой статус. Мы решили быть вместе. Любимый сделал мне предложение, и я ответила согласием. Мы обязательно поженимся. Главное для меня сейчас - родить здорового ребенка, – продолжает строить планы Женя, - и дать ему максимум любви. И, конечно, самой стать на ноги».
История третья. Ирина, ее большая любовь и убийственная ревность
На Ирину я обратила внимание еще до личной встречи – когда начальник отряда Светлана показывала на своем рабочем компьютере фотографии с прошлогоднего творческого конкурса среди осужденных колонии «Цветы калины».
«А вот и наша победительница», - указала она на яркую женщину, не предупредив меня, за что та осуждена.
«105 статья УК. Убийство. Убила любовницу мужа. Осуждена на 12 лет и 10 месяцев», - спокойно говорит Ирина.
А сколько вам тогда было? – уточню я.
- 23 года. А сейчас мне 34.
Ирина попала в колонию, когда ей было всего 23.
По словам Ирины, она вышла замуж по большой любви, правда, какое-то время спустя стала подозревать мужа в измене. Женское чутье не обмануло: как-то, вернувшись домой раньше обычного, она застала супруга с любовницей.
«Инициатором скандала была она, перепалка переросла в драку, и я ударила ее несколько раз ножом, один из ударов попал в сердце, - рассказывает Ирина. - Потом сама пошла в милицию и написала явку с повинной. Да, мне было жалко, и не только саму девушку, но и ее родителей».
Ирина утверждает, что она писала извинительные письма матери погибшей, просила прощения. Моральный ущерб от потери дочери родные оценили в 100 тысяч, и эту сумму женщина также выплатила.
«Я много думала о произошедшем, о том, что все можно было повернуть иначе. Да, мы сами делаем свою судьбу, но порой обстоятельства выше нас», - рассуждает женщина.
В неволе Ирина с удовольствием включилась в самодеятельность, и, как в детстве, стала получать удовольствие от выступлений, игры на сцене. Во Владимирской колонии, где она провела девять лет, она участвовала в спектаклях для воспитанников из детского дома, а в Десногорске она стала лучшей в творческом конкурсе и получила корону победительницы.
Ира верит, что еще встретит любовь.
Кстати, с мужем она развелась. А несколько месяцев назад, выйдя за пределы колонии, познакомилась с другим мужчиной. Некоторое время спустя Ирина поняла, что беременна, любимый сначала обрадовался, начал строить планы на будущее, а потом исчез.
«Я думаю, у меня все сложится и я еще встречу своего мужчину. Скрывать от него свое прошлое не буду, не вижу смысла. Нужно выбирать такого человека, чтобы воспринимал меня такую, какая я есть», - заключает Ирина.
Справка
Согласно официальным данным, в России - 35 женских колоний, где содержатся около 60 тысяч человек. Колоний строгого режима для представительниц прекрасного пола не бывает - убийц и других осужденных по тяжким статьям приговаривают к общему режиму, откуда их за хорошее поведение могут перевести в колонию-поселение, где отбывают наказание, как правило, за кражи, невыплату алиментов, причинение легкого вреда здоровью.
Сама мысль о женщине в тюрьме многим кажется абсурдной, но факт остается фактом: этим женщинам приходится несладко, начиная от злоупотреблений со стороны охранников и заканчивая родами в тюремной камере.
10. Первая женская тюрьма
Женские тюрьмы – это относительно новое понятие. До их появления женщин-преступниц размещали в отдельных блоках обычных тюрем. Первое в США такое учреждение расположено в Индиане, здание было построено еще в 1869 году и приняло первых заключенных спустя 4 года после открытия. Следом за ней в 1927 году открылась и другая тюрьма - Федеральный промышленный институт по делам женщин в Олдерсоне, Западная Вирджиния. Этим местам было далеко до современных пенетенциарных учреждений, здесь практически отсутствовала система безопасности, а заключенные привлекались к приготовлению пищи, ведению сельского хозяйства, службам, вместо того, чтобы находиться в камерах 23 часа в сутки. Целью этих заведений было не наказание заключенных, а исправление и наставление на путь истинный, чтобы впоследствии они стали достойными членами общества. В конце концов большинство этих женщин были не убийцы, а напуганные девочки, попавшие под влияние наркотиков и алкоголя во времена сухого закона.
9. Настоящий бум количества заключенных в США
Доля лишенных свободы в Соединенных Штатах – настоящий предмет для шуток для остальных стран. Процент заключенных в США выше, чем в любой другой стране мира, даже в таких сомнительных с точки зрения демократии странах, как Россия и Китай. Наибольший прирост заключенных в США наблюдается как раз среди женщин. Женским тюрьмам едва исполнилось два века, а число заключенных в них уже превышает миллион человек. В период с 1980 по 2006 года количество женщин здесь выросло аж на 800%. Ситуация еще более трагична для национальных меньшинств, которые составляют две трети от числа всех заключенных. Большая часть женщин была осуждена за ненасильственные преступления, такие как хранение наркотиков или проституция. Что касается убийц, то 90% женщин, осужденных за убийство мужчин, подвергались насилию с его стороны.
8. Рождение детей
Никто не заслуживает больше заботы, любви и ласки, чем роженица, но женщины в тюрьмах прежде всего заключенные и лишь потом матери. В 30 штатах США всех заключенных во время родов приковывают наручниками. Это правило в свое время часто осуждалось Американским союзом гражданских свобод и различными организациями по здравоохранению. Сковывание матери во время родов создает массу сложностей для матери, ребенка и врача.
Само по себе родиться в тюрьме – не лучший старт, но это не приговор. К примеру, известная актриса и звезда Сплетницы родилась в федеральной тюрьме штата Техас, где ее мать мотала 10-летний срок за контрабанду наркотиков.
Некоторые государства предлагают специальные программы, которые позволяют матери заботиться о своем младенце за решеткой, но они, как правило, полагаются только тем, кто сидит за ненасильственные преступления.
7. Разрушенные семьи
К сожалению, многие женщины до того как попасть за решетку были единственными, кто ухаживал и следил за детьми. После заключения в тюрьму, семьи буквально распадались. В лучшем случае дети попадали к родственникам, но чаще всего их отдавали приемным родителям. Большинство таких детей становятся навсегда потерянными для своих матерей.
Федеральный Центр по Усыновлению и Благополучию семей издал закон в 1997 году, который требует, чтобы государство лишало женщин родительских прав на тех детей, которые провели от 15 до 22 месяцев без перерыва у приемных родителей, позволяя тем усыновить ребенка.
Что печально, так тот факт, что минимальный срок заключения в женских исправительных учреждениях составляет 36 месяцев. Что еще хуже, так это то, что зачастую у женщин просто нет возможности видеться с детьми ввиду удаленности их тюрьмы. Такая изоляция не способствует укреплению семейных отношений и реинтеграции заключенных обратно в общество.
6. Камера смертников
Несмотря на стремительный рост количества женщин в тюрьмах, менее 2% из них приговариваются к смертной казни. За последние 200 лет единственная женщина, приговоренная к этому наказанию не за убийство, была Этель Розенберг. Она и ее муж были признаны виновными в государственной измене, шпионаже и выдаче секретных разработок атомной бомбы Советскому Союзу. Они были казнены на электрическом стуле 19 июня 1953 года.
Самой позорной заключенной-смертницей считается Эйлин Вурнос, проститутка из Флориды, которая убила семь мужчин за год. Она провела 10 лет в камере смертников и была казнена смертельной инъекцией 9 октября 2002 года.
5. Забота о здоровье
Растущее число женщин-заключенных показало, насколько была не готова система пенитенциарных учреждений к особенностям женского здоровья. Гинекологические обследования и маммография зачастую отсутствуют, что означает, что такие виды заболеваний, как рак шейки матки и рак груди, которые часто успешно лечатся на начальных стадиях, просто-напросто проходят незамеченными.
Так же здесь гораздо выше заболеваемость такими инфекционными заболеваниями, как ВИЧ и гепатит С, поскольку большинство женщин так или иначе были связаны в прошлом с проституцией или наркотиками. Кроме того, женщины более восприимчивы к таким заболеваниям, как варикозное расширение вен, запоры, анемии, инфекции мочевыводящих путей и мигрени.
4. Злоупотребление со стороны охранников
В идеальном мире охранники и обслуживающий персонал женских тюрем - женщины. К сожалению, в нашей реальности около 40% охранников в женских тюрьмах – мужчины. Это означает, что такие нарушения, как избиение и изнасилование необычайно распространены. Одна из самых печально известных тюрем – тюрьма Julia Tutwiler в штате Алабама. Более трети всех сотрудников этой тюрьмы имело половые контакты с заключенными, зачастую в обмен на такие вещи, как сигареты и предметы туалета.
3. Оранжевый – новый черный
Первые два сезона сериала «Оранжевый – новый черный» получили ошеломляющий успех. История этого сериала основана на реальных событиях и жизненных переживаниях Пайпер Керман – образованной женщины среднего класса. Ее шансы попасть в тюрьму были минимальны, но к середине двадцатых годов она занялась отмыванием денег для западно-африканского наркобарона. Пять лет спустя, ей было предъявлено обвинение, и она провела за решеткой 13 месяцев.
Подталкиваемая любопытством окружающих, она решила написать книгу «Оранжевый – новый черный: мой год в женской тюрьме». Ее бестселлер затем был адаптирован компанией Netflix для одноименного сериала. Особый интерес этот сериал вызывает благодаря тому, что персонажи тут тщательно проработанные, а не типичные стереотипные преступники, к которым мы привыкли.
2. Эксплуатационные фильмы
До появления сериала «Оранжевый – новый черный», фильмы о женских тюрьмах зачастую были смесью порно, лесби, наготы и кошачьих боев. В начале двадцатого века существовал даже отдельный жанр для таких фильмов – «женщины в тюрьме» или «WiP». Он пользовался популярностью в США, Италии и Китае.
1. Женские тюрьмы по всему миру
В то время как тюрьмы запада вряд ли привлекут вас, то что уж говорить о таких местах, как Южная Африка? Здесь находится одна из самых жутких женских тюрем планеты. Бывшие заключенные описывали сцены, как десятки людей находятся в камере с одной душевой кабинкой, раковиной и туалетом, что неминуемо приводит к насилию, которое охранники даже не стремятся контролировать. В Греции, которая является частью Европейского союза, условия немногим лучше. В женской тюрьме в Фивах очень часто проводится полный обыск заключенных, обыскивают все, включая вагину. Тех, кто отказывается повиноваться и проходить эту унизительную процедуру, закрывают в одиночной камере и кормят слабительным до тех пор, пока не убедятся, что они ничего не скрывают. Несмотря на то, что официально считается, что такая практика уже устарела, такие сцены еще могут застать наблюдатели от Европейского комитета по предупреждению пыток.
В преступной Вселенной есть особая галактика – женские тюрьмы. «Понятия», по которым живет мир преступников, отсутствует в женских колониях.
Есть негласные правила, которые должна соблюдать каждая. К примеру, в каждой камере должна быть «старшая», которая следит за порядком, чтобы не было запрещенных предметов и чтобы сокамерницы соблюдали порядок.
Иерархия в камере
Преступления женщин отличаются от мужских. Женщины реже совершают корыстные преступления, грабежи, разбои. Они чаще совершают убийства, и причиняют тяжкий вред здоровью бытового характера. Это объясняется тем, что женщины эмоциональнее, и разум не всегда руководит поведением женщины, особенно в минуты ярости.
Жертвами женского насилия становятся мужья, любовники, любовницы мужа. При аресте женщины не сопротивляются и не убегают.
Взаимоотношения зэчек, как правило, носят нейтральный характер. Это не мужская камера, где идет борьба за лидерство. Иерархия в камере похожа на улей – есть матка – «старшая», помощницы, которым старшая делегирует свои негласные обязанности и остальные девушки.
График уборки составляется заранее, и отказываться от дежурства нельзя – исключение составляют только те, кто «сидит» долго. За плохое дежурство наказывают дополнительными днями уборки. Дежурство можно «продать» за две пачки сигарет или за продукты. Девушкам нельзя заходить на кухню, если там «старшая» и ее помощницы. Чтобы в камере поддерживать спокойную атмосферу, девушкам запрещено ругаться матом и употреблять производные слова, поэтому в камере часто абсолютная тишина.
Старшая отвечает за «обучение» новеньких. Процесс привыкания к новой жизни занимает неделю-две. Старшая по камере распределяет места, и новеньким достаются места около входа, так называемые «тормоза».
Иерархия на зоне
После вынесения приговора женщину переводят в следственный изолятор. Для женской психики это огромный стресс, потому что подготовится к тюремной обстановке невозможно. «Заехав в тюрьму», женщины теряют чувство реальности.
Оперативный работник занимается распределением по камерам. Обычно стараются «подобрать» камеру вновь прибывшей, но это делается не ради женщины, а ради спокойствия сотрудников – меньше конфликтов, а значит, легче работать администрации. Поэтому бухгалтерши и чиновницы – в одной камере, «колхозницы» – в другой. Этот принцип нарушается, только если в тюрьму сажают подельниц – обязательно в разные камеры.
На зоне большое значение имеет то, «кто ты есть», твое положение в обществе до тюрьмы. Например, москвичка ты или нет, как часто получаешь передачи, сколько писем тебе пишут, во что одеваешься и что ешь – свою пищу или тюремную. Таким образом, формируется отношение тюремного общества. Хотя статус формируется не только с помощью «дотюремного» положения, но и зависит от личности.
Конфликты заканчиваются на повышенных тонах, но драк практически нет, а если они случаются, то без тяжких повреждений. Убийства – вообще редкий случай в женской камере. Если о возникшем конфликте узнает администрация тюрьмы, то виновную накажут, и найти зачинщицу просто. Поэтому стараются не конфликтовать без весомого повода.
На зоне большое значение имеет то, «кто ты есть», твое положение в обществе до тюрьмы. Например, москвичка ты или нет, как часто получаешь передачи, сколько писем тебе пишут, во что одеваешься и что ешь – свою пищу или тюремную. Таким образом, формируется отношение тюремного общества. Хотя статус формируется не только с помощью «дотюремного» положения, но и зависит от личности девушки.
Любовь на зоне
Женская любовь на зоне – явление больше обсуждаемое. Любовные отношения заводят в основном «второходки». Эти отношения не только физиологические, также в паре женщины сильно поддерживают друг друга, заступаются. Лесбийская пара часто продолжает отношения и за пределами тюрьмы.
Если «второходка» узнает, что в соседней камере сидит ее любовь, то она делает все, чтобы оказаться рядом. В конце концов, зэчка добивается своего, и пара воссоединяется. Тюремная мораль не осуждает любовь, поэтому девушки обустраивают свой «уголок» для физиологических потребностей. Администрация тюрьмы к таким связям относится спокойно.
В ситуации, когда женское общество ограничивается лишь продавщицей в магазине, медсестрой и цензоршей, пытаешься использовать любую возможность пообщаться с противоположенным полом.
О, женщины!
Когда в нашей зоне шел глобальный ремонт столовой, малярными работами там занимались довольно страшные тетки, пара из которых были молоды. Так вот, у этих двух отбоя не было от мужиков, желавших хотя бы позаигрывать с ними. Точно так же зеки заигрывали в одном из белорусских СИЗО с девушками-охранниками, строили им глазки, отвешивали комплименты.
В зоне "голодные до женщин" заключенные, кем бы они ни были на свободе, становятся джентльменами. Как они в большинстве случаев отзываются о девушках между собой — писать не буду, потому что это довольно неприлично и неприятно.
Нехватка женского тепла, двуличность с женщинами и цинизм — главные факторы, определяющие отношение к "заочницам".
"Заохи", "заочницы" — девушки или женщины, познакомившиеся с зеком в интернете, по телефону или по переписке. Отношения, которые при этом начинаются, можно назвать заочными.
Немного любви в маленькой "хате"
Первый раз отношение зека к "заочнице" я увидел еще в СИЗО. В нашей "хате" (так называют камеру в следственном изоляторе) сидел мужик лет сорока пяти. Это был уже далеко не первый его срок. Мужик (назовем его Саша) давно выучил все тюремные уроки, и его ничего не могло удивить или заинтересовать — он все знал. Саша был мразью. Хотя и у него бывали проблески совести, но в основном все его поведение было замешано на трудно скрываемых эгоизме и жадности.
Саша, как опытный арестант, завел себе "заочницу" еще в СИЗО. Женщина была страшная до одури, и Саша это понимал. Когда он получал от нее очередную фотографию, то громко смеялся, говорил: "Мамочка родная!", показывал фото нам, потом рвал его и выкидывал. После этого он садился писать ответ о своей беспощадной любви к этой "заочнице".
По Сашиным рассказам, у него были молодая жена и дети (не знаю, говорил ли он правду; зекам, особенно тем, у которых уже несколько отсиженных сроков, верить нежелательно). Правда, получал он письма только от "заочницы", но вполне вероятно, что, пройдя суровую лагерную жизнь, Саша знал: чем меньше личного ты берешь в тюрьму, тем спокойнее сидишь.
На мое предположение, что такое отношение к "заочнице" несколько не комильфо, он ответил, что после отсидки, возможно, заедет к ней и отблагодарит.
А сказать "спасибо" было за что: кроме наполненных флюидами писем и хорошего настроения, "заоха" пересылала Саше деньги на . Это был несомненный плюс отношений, который Саша очень ценил…
"Строгачи-романтики"
Естественно, после зоны у меня осталось много знакомых, некоторые из которых очень даже приличные люди. Готовясь к этому материалу, чтобы избежать однобокого суждения, я расспросил их об отношении зеков к "заочницам".
Один из моих близких товарищей, очень талантливый художник, за свою неуемную энергию успел дважды побывать в зоне, получив относительно небольшие сроки. Второй раз он сидел на строгом режиме (там "мотают срок" люди, попавшие за решетку не впервой).
Я позвонил Художнику, чтобы выяснить его мнение о заочницах.
— О! На строгом режиме это вообще сплошные грязь и мрак! — сказал он мне. — Зеку от "заочницы" нужны три вещи: во-первых, ее полностью обнаженное фото — это хорошо; во-вторых, чтобы она присылала деньги, — это еще лучше, и, в-третьих, что было бы совсем великолепно, — чтобы "заочница" расписалась с зеком и периодически возила ему на свидания передачи и себя.
— Понимаешь, — продолжал Художник, — на строгом режиме, в отличие от той колонии, где мы с тобой сидели, практически у всех были мобильники. Зеки регистрировались на всех сайтах знакомств и в соцсетях и искали там себе девушек. На общем режиме круг поиска был ограничен несколькими газетами знакомств, половина объявлений в которых заканчивалась фразой: "из МЛС не беспокоить". В Интернете же возможности для заключенных были гораздо шире.
Как только после отбоя выключали свет, зеки доставали телефоны и по полночи разговаривали со своими подругами. Они переживали, что их девушки куда-то пошли на ночь, давали советы, просто страдали. В общем, чувства у них были искренние и неподдельные. В этом плане зеки умеют сами себе врать. Некоторые "гнали" (переживали, на тюремном сленге) очень сильно и всерьез. При этом они могли спокойно показывать друг другу переписку с "заочницами" и их обнаженные фото. Поначалу ночные бдения меня сильно раздражали, мало того что они мешали спать, становилось тошно от осознания всей этой лжи. Но потом я попривык, и эта ситуация начала меня веселить.
Один полуграмотный зек, уже несколько раз отсидевший, попросил написать письмо от его имени какой-то тетке. Ну, я и "наваял", что он врач, получивший срок за то, что совершил врачебную ошибку. Что у него с этой женщиной было дальше, не знаю. Но, думаю, все в порядке. Зеки могли понарассказывать такого, что женщины потом подолгу млели, а некоторые даже выходили за них замуж.
Ничего хорошего
— Ни одна подобная история ничем хорошим не закончилась, — весело говорит Художник. — У меня на "строгом" был знакомый, который сидел с завидным постоянством. Во время очередного срока он женился на "заочнице" и сделал ей ребенка. Освободился. И, естественно, у них ничего не получилось, они довольно быстро разругались и развелись. Снова сел. Опять познакомился по интернету с какой-то "заочницей", раза в полтора младше него. Женился. Освободился и развелся.
Этот мужик в зоне был типа сводни: помогал зекам регистрироваться на сайтах знакомств, поскольку все их знал досконально, не очень опытным рассказывал, чем привлечь девушек, — в общем, был очень нужным специалистом. Но этот хотя бы был безопасен.
А вот в соседнем отряде был мужик, получивший очередной срок за то, что после освобождения пытался прибить свою "заочницу", с которой познакомился во время прошлой отсидки.
Кого я не понимаю, так это женщин: ну вот на что ты надеешься и куда лезешь — видишь же, что зек! Тем более расписываться — в зоне, даже не пожив с человеком! Или они это делают от безысходности?.. — Художник задумчиво засопел в трубку, было слышно, что он действительно не понимает женщин. Заключенных понять легко, у них, кроме тоски по противоположному полу, была куча свободного времени, которое нужно как-то проводить.
— Из всех, кого я знал, — продолжил Художник, — только у одного, кстати, очень толкового парня, получилось расписаться в зоне и сохранить нормальный брак после освобождения. Но здесь, возможно, сыграли роль два фактора: во-первых, он сам по себе был хорошим человеком, а во-вторых, они с будущей женой встречались еще до его посадки…
Поделись "заочницей" своей
Слушая истории Художника, я вспомнил, как еще в СИЗО видел образец первого письма к "заочнице", которое следовало написать, чтобы познакомиться с девушкой. Многие молодые первоходы (те, кто попал в МЛС впервые) перерисовывали (переписыванием я бы это не назвал) его себе в тетради. На мой взгляд, письмо было слабенькое, но людям, которые иногда не могли связать толком двух слов, оно прекрасно подходило. И, что немаловажно, написано было практически без ошибок.
В начале письма говорилось об общем товарище, который дал заключенному координаты для переписки. В зоне есть добрая традиция — просить друг у друга адрес какой-нибудь "заохи". И многие делятся данными знакомых девушек. В основном дают контакты тех, кого "не жалко" или кому хотят насолить. Бывало, что какой-нибудь девчонке писали сразу несколько зеков. А были случаи, когда такие девушки ухитрялись всем отвечать.
"Заочницами" периодически "делились". Видимо, это было связано с тем, что к общению с ними, как и к ним самим, всерьез не относились. А как можно всерьез относиться к чему-то абстрактному, чего никогда не "щупал" и вряд ли когда-нибудь "пощупаешь"? Конечно, не все зеки так поступали, но многие.
— А ты видел хотя бы одного зека, который бы серьезно относился к "заочнице"?— спросил я второго своего товарища, отсидевшего одиннадцать лет в разных зонах.
